 |
КАРМА-ЙОГА
Карма-йога - метод «освобождения»
путем труда, дела, действия (1). Имеется в виду, что «земная
жизнь определяет всю последующую жизнь», т. е. что «здесь»
посеешь, то «там» пожнешь. В этом отношении карма обязывает
человека быть активным, прилежно трудиться на благо своего
общества и, конечно, на свое собственное благо. «Долг каждого,
- писал Вивекананда, - заключается в том, чтобы делать то
дело, которое будет возвышать и облагораживать его в соответствии
с идеалом того народа или общественного слоя, к которому он
принадлежит» (2).
Учение карма-йоги о «труде»
Вивекананда стремился поднять до большого гражданского звучания.
Исполнять правильно свой гражданский долг, трудиться во имя
общего блага, жертвуя своими личными интересами, по его словам,
не менее важно, чем верить в бога или заниматься философией.
«Хотя бы человек не изучил ни одной философской системы, хотя
бы он не верил ни в какого бога, хотя бы он не молился ни
разу во всю свою жизнь, если он одной только силой хороших
дел пришел к тому состоянию, что готов отдать жизнь для других,
то он достиг того же пункта, к которому религиозного человека
приводит молитва, а философа - знание» (3).
Карма, по мнению йогов, охватывает
все явления материального и духовного мира (в этом смысле
она проявляет себя как всеобщий закон). Иными словами, все,
что мы видим, чувствуем, делаем, всякое событие, происходящее
во вселенной, будучи, с одной стороны, результатом прошлых
дел, становится причиной и производит свое действие. Отсюда
вывод: «Мы ответственны за то, кем мы являемся, и способны
сделать себя тем, кем хотим быть» (4).
Карма-йоги принимают положение
философии санкхья о том, что природа состоит из трех сил:
раджас (активность), тамас (инертность) и саттва (равновесие).
В каждом человеке, согласно их взглядам, кроются эти три силы.
В зависимости от обстоятельств у человека выступает на первый
план то одна из этих сил, то другая. Когда преобладает тамас,
человек становится ленивым. В других случаях преобладает активность,
а в иные минуты - спокойное равновесие между тамасом и раджасом.
«Карма-йога имеет преимущественное отношение к этим трем факторам
нашей жизни» (5).
Стремясь поднять учение карма-йоги
на уровень потребностей своего времени, Вивекананда дает новое
толкование основных его положений. Так, говоря о трех факторах,
действующих в природе человека, он выступает против безраздельного
господства крайностей, особенно силы тамас, которая, по его
словам, порождает в народе инертность, непротивление злу насилием.
Выступление против теории «непротивления»
составляет самую сильную сторону философии Вивекананды. «Все
великие учители говорили: «Не противься злу». Они учили, что
непротивление есть высший нравственный идеал. Мы все знаем,
что если бы некоторые из нас стали осуществлять этот идеал
на практике, то все общественное здание рухнуло бы; злые завладели
бы нашей собственностью и нашей жизнью и поступили бы с нами
по своему усмотрению. Если бы был осуществлен хотя бы в течение
одного дня идеал непротивления, то он привел бы к катастрофе.
Однако интуитивно, в глубине сердца мы чувствуем истину учения
о непротивлении злу. Оно представляется нам высочайшим идеалом.
Однако проповедь лишь одной этой доктрины равносильна была
бы обречению на гибель значительной части человечества» (6).
Таким образом, хотя Вивекананда
и чувствовал «в глубине сердца» правильность учения о непротивлении
злу, однако он хорошо понимал, что нельзя этим учением руководствоваться
в практике общественной жизни. Он отмечал: «Непротивление
станет добродетелью только тогда, когда он (человек. - В.
Б.) приобретет силы для сопротивления» (7).
Желая показать, что его позиция
не противоречит классическим канонам индуизма, Вивекананда
обращается к Бхагавадгите (8). Он напоминает, что, когда Арджуна
(9) в момент разгара военных действий выступил с проповедью
идеи непротивления, Шри-Кришна (10) назвал его трусом и лицемером:
«Ты говоришь, как мудрец, но твои действия обнаруживают в
тебе труса; поэтому встань и иди в бои» (11).
Самым страшным злом в человеке
Вивекананда считал пассивно-созерцательное отношение к жизни,
отказ от активной деятельности, а также равнодушие к своей
судьбе, к судьбе своего народа. Ничто так не возмущало и не
выводило его из чувства равновесия, как квиетизм. В одном
из своих выступлений перед зарубежной аудиторией он рассказал
следующий эпизод из своей жизни.
«Я встретил у себя на родине
одного человека, которого считал глупым и тупым. Он ничего
не знал и не желал знать и жил животной жизнью. Он спросил
меня, что ему делать, чтобы познать бога, как достигнуть освобождения.
«Можешь ли ты солгать?» - спросил я его. «Нет», - ответил
он. «Тогда научись. Лучше лгать, чем жить, как животное или
бревно; ты ничего не делаешь, хотя тебе еще очень далеко до
высшего состояния, спокойного и ясного. Ты слишком туп даже
для того, чтобы сотворить зло». Это был исключительный случай,
и я, конечно, шутил; но я хотел сказать этим, что человек
обязан быть деятельным...» (12).
Все речи и сочинения Вивекананды
содержат призыв к соотечественникам покончить с вековой спячкой,
набраться духовных и физических сил и защищать свои жизненные
интересы. «Встаньте! Пробудитесь! - восклицал он. - Не останавливайтесь,
пока не достигнете цели! Преодолейте гипноз слабости!» (13).
Итак, быть сильным и деятельным
- таков главный лозунг, сформулированный Вивеканандой на основе
учения карма-йоги. В условиях Индии того времени острие этого
лозунга было направлено прежде всего против теории и практики
непротивления. Деятельность, подчеркивал философ, всегда означает
сопротивление. Легко сказать: «Не ненавидь никого, не противься
злу». Но мы знаем, к чему это обыкновенно приводит на практике.
Когда взоры общества обращены на нас, мы высказываем наше
непротивление, но сердце наше все время точит кровь. Мы ощущаем
полное отсутствие того мира, который должен дать непротивление,
и чувствуем, что лучше было бы противиться. Если вы желаете
богатства и вместе с тем знаете, что весь мир считает всякого
человека, стремящегося к богатству, очень дурным, то вы, может
быть, и не посмеете броситься в борьбу за богатство, однако
ум ваш будет день и ночь думать о деньгах. Это - лицемерие,
и оно ни к чему не приведет. Окунитесь в жизнь мира... Утолите
вашу жажду власти и всего остального...» (14).
Определяя главнейшие жизненные
обязанности человека, Вивекананда решающее значение придает
исполнению этих обязанностей. «Нельзя судить о человеке, -
пишет он, - по природе и свойствам его обязанностей, но можно
судить по тому, как он их исполняет» (15).
Человек, согласно учению карма-йоги,
должен помнить, что все, что он делает, - он делает ради себя
и для себя, а не для природы (универсума). Природа не нуждается
в помощи человека. Природа существовала до нас и будет существовать
без нас; у нее есть своя карма, «и нам нечего ломать себе
голову, как бы ее облагодетельствовать».
Возникает вопрос о том, каковы
же должны быть побуждения к труду у человека. Вивекананда
отвечает: существуют различные формы побуждения к труду. Некоторые
люди жаждут славы, другие - денег, третьи - власти и т. д.
«Иные хотят оставить после себя имя, как, например, в Китае,
где человек получает титул лишь после смерти, что, пожалуй,
и правильно» (16). Все эти виды «труда» имеют право на существование,
их не следует презирать. Но карма-йога рекомендует трудиться
ради самого труда. Мы имеем право трудиться, но не имеем права
на плоды своего труда. Почему? Дело в том, говорит Вивекананда,
что вообще в природе нет и не может быть такого поступка человека,
который представлял бы собой только добро или только зло.
Всякий поступок состоит из добра и зла. Нет поступка, который
не принес бы пользы; нет поступка, который не принес бы и
вреда. Всякий поступок (дело, действие, труд) неизбежно является
соединением добра и зла. Тем не менее человек обязан трудиться,
работать, ибо «и добро, и зло, заключенные в работе, дадут
свои результаты, создадут свою карму. Доброе действие отразится
на нас добром; злое действие отразится злом. Но и добро, и
зло - цепи для души» (17).
Таким образом, труд для карма-йога
имеет чисто «кармическое» значение. С другой стороны, труд
создает оковы (цепи) для человека. Однако конечная цель человека
(души) - «освобождение». Что же нужно сделать для того, чтобы
«освободиться» от оков труда? Выход, говорит Вивекананда,
указывает нам Бхагавадгита: трудитесь неустанно, но не будьте
привязаны к труду. «Итак, всегда свершай без привязанности
должное дело; высшего достигает, кто не привязан, принимаясь
за дело» (18).
Иными словами, мы не должны
ожидать от людей воздаяния за наш труд. Не требуем же мы,
говорят карма-йоги, чего-либо от своих детей взамен того,
что мы им дали. Наш долг трудиться на них, и на этом дело
кончается. Когда мы делаем что-нибудь для другого человека,
для государства, для общества, в котором мы живем, мы обязаны
занять такое же положение, как по отношению к своим детям,
и ничего не ожидать взамен. Если мы будем неизменно занимать
положение дающего и все, что мы даем, будет «свободно» по
отношению к миру, без всякой мысли о награде, тогда наш труд
не будет создавать нам «привязанности». Привязанность к результатам
труда появляется только у того, кто ожидает награды.
Безвозмездный труд, «непривязанность»
к результатам своего труда, щедрость до полного забвения своих
личных интересов - все это, согласно карма-йоге, практически
означает полное самоотречение. По этому поводу Вивекананда
рассказывает притчу.
В одной деревушке жил бедный
брамин со своей женой, сыном и женою сына. Они были очень
бедны, жили скудными дарами, приносимыми им за проповеди
и учение. В стране этой настал трехлетний голод, и бедный
брамин страдал более чем когда-либо. Семья голодала уже
несколько дней, когда, наконец, в одно прекрасное утро
отец принес немного муки, которой ему посчастливилось
достать. И он разделил ее на четыре части между членами
своей семьи. Не успели они сесть за еду, как кто-то постучал
в дверь. Отец открыл дверь; за ней стоял гость. В Индии
гость священное лицо; он считается как бы богом, и с ним
так и обращаются. Поэтому бедный брамин сказал: «Войди,
господин, мы тебя приветствуем». Он поставил перед гостем
свою часть пищи; гость быстро ее съел и сказал: «О, господин,
ты убил меня, я голодал уже десять дней, и это маленькое
количество пищи только увеличило мой голод». Тогда жена
сказала мужу: «Отдай ему и мою часть», но муж ответил:
«Нет, не дам». Жена настаивала, говоря: «Он бедный человек,
и наш долг, как хозяев, позаботиться, чтобы он был сыт.
Раз у тебя больше нет, то моя обязанность, как твоей жены,
отдать ему свою часть». И она отдала свою часть гостю.
Он съел, что ему дали, и сказал, что его по-прежнему мучает
голод. Тогда сын сказал: «Возьми и мою часть; сын обязан
помогать отцу в исполнении его долга». Гость съел и его
часть, но голод его все же не был утолен; тогда и жена
сына уступила ему свою часть. Гость насытился и ушел,
благословляя их. В ту же ночь эти четверо людей умерли
с голода...
Теперь вы видите, что такое
карма-йога: помогать не рассуждая, даже глядя смерти в
лицо (19).
Следующая проблема, которую
ставит и по-своему решает карма-йога, - откуда и для чего
человек получает знания. В чем состоит «карма знания»? Исходный
тезис: все знания, будучи «тонкой» формой существования материи,
всегда находятся внутри человека, в человеческом уме (точнее,
в душе). Никаких знаний извне - от предметов или явлений природы
- человек не получает. Знания находятся в уме в завуалированном
состоянии, под покровом. И процесс познания состоит не в том,
чтобы человек в своей практической деятельности с помощью
органов чувств «копировал», «фотографировал» предметы и явления
объективного мира и создавал на этой основе понятия, суждения
и т. д., а в том, чтобы с уже имеющихся в душе «залежей знания»
снять, открыть (или раскрыть) «покров». «Мы говорим,- писал
Вивекананда, - что Ньютон открыл закон тяготения. Разве закон
этот сидел где-нибудь в углу, ожидая Ньютона? Знание этого
закона было в собственном уме Ньютона; пришло время, и он
нашел его. Все знание, которое когда-либо получал мир, приходило
из ума; бесконечная библиотека вселенной находится в вашем
собственном уме» (20).
Таким образом, предметом изучения,
познания является собственный ум человека. Что же касается
внешнего мира, то ему отводится роль толчка, побудителя к
познанию. «Падение яблока дало толчок мысли Ньютона, и он
принялся изучать собственный ум. Он перестроил все прежние
звенья мысли в своем уме и открыл среди них новое звено, которое
мы называем законом тяготения. Закон этот не содержался ни
в яблоке, ни в чем бы то ни было в центре земли» (21).
Знания, говорит карма-йога,
скрыты в уме человека, как огонь в кремне. Впечатления, получаемые
от предметов и явлений внешнего мира, - это лишь удары, высекающие
огонь. И все, что человек чувствует и чем он живет - улыбки
и слезы, радость и горе, удовольствия и страдания, - все это
«высечено» из нас самих соответствующими ударами. «В результате
и получается то, что мы из себя представляем. Все эти удары,
взятые вместе, называются кармой - трудом, действием. Каждый
умственный и физический удар, наносимый душе, которым, так
сказать, из нее высекается огонь и обнаруживается ее сила
и значение, есть карма в самом широком значении этого слова.
Мы все время делаем карму. Говорю я с вами - это карма; вы
слушаете - это карма. Мы дышим - карма, гуляем - карма. Все,
что мы делаем, умственно или физически, есть карма, и она
оставляет на нас свой след» (22).
Вместе с тем Вивекананда обращал
внимание на то, что формула «все, что мы делаем», т. е. карма,
выражает собой процесс двусторонний: с одной стороны, мы воздействуем
(на что-то); с другой стороны, одновременно на нас воздействует
(что-то). Воздействуя на нас, внешние предметы хотя и не дают
нам знаний, а лишь «высекают» их, но именно от внешних предметов
зависит, что будет в нас «высечено», т. е. характер нашего
ума и умонастроения. Еще Рамакришна говорил: «Вы можете выкрасить
ум в такой цвет, в какой хотите. Он похож на кусок чистого
белого полотна. Погрузите его в красную краску, и оно будет
красным. Погрузите его в зеленую - оно будет зеленым» (23).
Развивая эту мысль, Вивекананда
особое значение придавал влиянию действий одних людей на поступки
других. «Возьму пример из физики: при известном действии мой
ум находится в определенном состоянии колебания; все умы,
находящиеся в тождественных условиях, склонны будут подпадать
под влияние моего ума. Если в одной комнате находятся разные
музыкальные инструменты, настроенные на один лад, то, если
взять ноту на одном из них, все остальные будут звучать на
той же ноте. Так и все умы, находящиеся в состоянии одинакового
напряжения, одинаково отзовутся на ту же мысль» (24).
Философ высказывает предположение
о том, что подобно тому, как волны света иногда бегут миллионы
лет, прежде чем встретят какой-нибудь предмет, так и мысленные
волны бегут сотни лет, прежде чем натолкнутся на предмет,
с которым они могут звучать в унисон. «Весьма возможно поэтому,
что наша атмосфера полна подобных мысленных колебаний, как
хороших, так и дурных» (25).
Витающие в космическом пространстве
«хорошие» и «дурные» мысли, по его словам, подчиняются тому
же объективному закону причинно-следственных связей, что и
любое другое явление материального мира. Этот закон гласит:
однажды совершенное действие не может быть уничтожено до тех
пор, пока не принесет своего плода, и нет силы в природе,
могущей помешать ему дать свой результат. Если, например,
человек совершил дурной поступок, то, согласно этому закону,
он обязательно должен за это пострадать. За хорошим поступком
обязательно последует «хороший плод».
В процессе интерпретации этого
закона наряду с мистическими идеями Вивекананда высказывает
ряд глубоких диалектических мыслей. Между всеми действиями
и поступками человека - как хорошими, так и дурными - существует
тесная связь, говорит он. И нет возможности провести разграничительную
линию, сказав, что одно безусловно хорошо, а другое безусловно
дурно. Всякий поступок является одновременно и хорошим, и
дурным, а потому и «плоды» от каждого поступка возникают одновременно
и хорошие, и дурные. «Возьмем ближайший пример (26): я с вами
говорю, и некоторые из вас, может быть, думают, что я делаю
хорошо; вместе с тем я, может быть, убиваю тысячи микробов
в воздухе; значит я делаю зло кому-то другому. Когда какое-нибудь
действие влияет хорошо на тех, кого мы знаем, мы говорим,
что оно хорошо. Например, вы назовете мою речь к вам хорошим
поступком, но микроб не найдет ее таковым; микробов вы не
видите, а себя самих видите. Влияние моей речи ощутительно
для вас, но действие ее на микробов для вас незаметно. Если
мы станем анализировать наши дурные поступки, мы, пожалуй,
найдем, что и они приносят какие-нибудь хорошие результаты.
Тот, кто в хорошем способен распознать и дурное, а в дурном
хорошее, познал тайну труда» (27).
Таким образом, согласно Вивекананде,
нет абсолютно «чистых» поступков в смысле их пользы или вреда,
равно как нет абсолютно «чистых» явлений в природе вообще.
Добро и зло, счастье и несчастье, жизнь и смерть «составляют
лицевую сторону и изнанку одной и той же монеты».
Человек, говорит Вивекананда, в процессе своей жизни совершает
или ощущает на себе многие тысячи и миллионы различного рода
действий. Но не всякое действие имеет для него непосредственно
ощутимое практическое значение, и он их не замечает, хотя
таких действин большинство и из них складывается повседневная
жизнь человека. И хотя каждое из таких «обыкновенных», мелких,
будничных дел само по себе может быть и незаметным, но в сумме
они составляют решающую характеристику человека, сущность
его личности.
«Если действительно вы хотите
судить о характере человека, не смотрите на его великие дела.
Всякий глупец может раз в жизни стать героем. Наблюдайте за
тем, как человек исполняет самые обыкновенные дела; это именно
и дает вам указание относительно истинного его характера.
Исключительные случаи возносят и самое низкое человеческое
существо до некоторого величия, но лишь тот человек действительно
велик, чей характер велик и неизменен во всех обстоятельствах
жизни» (28). Величие человека, подчеркивает Вивекананда, определяется
не местом и не должностью, которую он занимает, а добросовестностью
выполнения своих повседневных обязанностей, того дела, на
которое он поставлен или которое он избрал. Каждый человек
велик на своем месте. «Метельщик на улице столь же велик и
славен, как король на своем троне» (29).
В подходе Вивекананды к вопросу
о сущности человеческой личности можно усмотреть некоторые
зачатки исторического материализма. Конечно, определение «характера
человека» как совокупности «обыкновенных дел» еще далеко от
Марксовой формулы «человек есть совокупность общественных
отношений», но это уже не «объективная идея» Гегеля и даже
не фейербаховский «человек вообще».
Вивекананда решительно выступал
против абстрактного подхода к явлениям общественной жизни.
Каждая страна, каждый народ, писал он, живет в определенных
условиях, а потому и понятия - например, о нравственности,
о долге и т. п. - везде будут своими, отличными от других.
Так, в одной стране двоюродные братья и сестры могут вступать
в брак, а в другой стране такие браки считаются безнравственными;
в одной стране можно вступать в брак лишь один раз, в другой
- много раз и т. д. То же самое можно сказать и о долге. Понятия
долга у человека меняются сообразно условиям места и времени.
Если, к примеру, человек вышел на улицу и убил одного человека,
это - дурно. Но если тот же человек, будучи солдатом, убьет
20 человек, он будет думать, что в этом нет ничего дурного,
что это - доблесть (30).
Долг приятен человеку лишь
тогда, замечает Вивекананда, когда ему сопутствует любовь,
а любовь сияет лишь в свободе. Но люди слишком часто находятся
в рабстве у гнева, ревности и у сотен других мелочей, занимающих
их внимание в течение дня. Так, например, «очень часто женщины,
находящиеся в рабстве у своего раздражительного и ревнивого
характера, склонны обвинять своих мужей и стремиться к тому,
что им кажется свободой. Но они не понимают, что этим они
только подчеркивают свое рабство. В таком же положении пребывают
мужья, вечно находящие недостатки у своих жен» (31). Или еще:
«Мы много слышим о грубых мужьях и развратности мужчин, но
разве нет столь же грубых и развращенных женщин. Если бы все
женщины были так добры и чисты, как можно было бы предполагать,
судя по их собственным постоянным утверждениям, то я убежден,
что не было бы ни одного развращенного мужчины в мире» (32).
Вивекананда считает, что долг
и нравственность в целом не только различны у каждого народа,
но и меняют свое содержание в связи с изменившимися историческими
обстоятельствами. Это положение действительно и по отношению
к отдельным случаям. «Нам необходимо понять, - писал он, -
что долг и нравственность меняются в различных обстоятельствах.
Нельзя сказать, что человек, который противится злу, делает
то, что всегда и само по себе неправильно. Наоборот, в известных
обстоятельствах, в которых он может оказаться, противиться
злу может быть его прямой обязанностью» (33).
Обстоятельствам жизни Вивекананда
придавал решающее значение в процессе формирования воли человека.
Признавая Будду реальной исторической личностью, он приписывал
ему «гигантскую волю», способную «перевертывать миры». И такая
воля, по его словам, могла быть приобретена только в определенных
условиях жизни. Что же касается наследственности, то она не
играла и не могла играть определяющую роль. «Если бы весь
вопрос заключался лишь в наследственной передаче качеств,
как объяснить, что этот ничтожный царек (отец Будды. - В.
Б.), которому, может быть, и собственные слуги не повиновались,
имел сына, которому поклоняется полмира» (34).
Следующий аспект кармы как
«науки труда» - это знание отношений между мыслью и словом,
знание того, что может быть достигнуто силой слова. Язык,
считал Вивекананда, возник в результате общения людей друг
с другом в процессе миллиарды раз повторяющихся повседневных
дел, или «труда» (под понятие «труд», как уже говорилось,
карма-йога подводит любой поступок, любое действие человека).
Мыслительные процессы - в какой бы форме и по какому бы поводу
они ни возникали - также представляют собой «труд». Мыслительный
труд обнаруживает себя при обращении человека к человеку в
форме слова, содержащего соответствующую идею, мысль. Слово
есть форма мысли и не существует в отрыве от мысли точно так
же, как форма не существует в отрыве от своего содержания.
«Язык не есть результат условности,
люди не соглашались выражать известные идеи известными словами;
никогда не было идеи без соответствующего слова, так же как
и слова без соответствующей идеи; идеи и слова по природе
своей нераздельны. Символы, изображающие идеи, могут быть
красочными или звуковыми. Глухонемым приходится думать особыми,
незвуковыми символами. Каждая мысль, рождающаяся в уме, имеет
своим противовесом какую-нибудь форму; в санскритской философии
это называется нама-рупа - название и форма» (35).
Вивекананда отмечает огромную
роль языка в жизни человека. Люди общаются между собой в основном
с помощью языка. Язык - это «чудесная форма связи»; он не
требует специальных приспособлений или устройств. «Я говорю
с вами, не трогая вас, но колебания воздуха, производимые
моей речью, проникают в ваше ухо, действуют на ваши нервы
и производят определенное действие на ваш мозг. Вы не можете
противиться этому. Что может быть чудеснее этого?» (36). Велика
сила слова. С помощью слова можно вызвать человека как на
великие дела, так и на заурядные поступки. «Один человек называет
другого глупцом; тот вскакивает с места, сжимает кулак и наносит
ему удар по лицу. Такова сила слова» (37).
Составной частью, или аспектом,
карма-йоги признается также религиозная символика и обрядность.
Этот аспект возникает из посылки, что всякая религия состоит
из трех основных частей - философии, мифологии и обрядности.
Философии отводится роль «сущности» религии. Мифология призвана
«разъяснять и иллюстрировать» религию более или менее легендарными
жизнеописаниями великих людей, рассказывать о чудесных событиях
и т. п. Обрядность должна придавать философии «еще более конкретную
форму, низводя ее до общего понимания. Собственно говоря,
обрядность есть конкретизированная философия. Обрядность -
это карма» (38).
Таковы основные аспекты карма-йоги.
Наиболее общая идея, пронизывающая эту йогу, сводится к следующему.
Познав, что все, что проявлено (весь материальный мир, природа),
есть только часть единого Брахмана, мы должны (обязаны) понять,
почему все в мире несовершенно. Но зная, что все в мире, в
том числе и мы сами, - производное единого, целого, совершенного,
мы должны понять, почему мы можем стремиться к совершенству.
Путь к совершенству лежит через борьбу, которая, собственно,
и составляет содержание и смысл земного бытия. «Эта сложная
борьба между чем-то внутри нас и внешней жизнью и есть то,
что мы называем бытием... С прекращением этой борьбы прекратится
и жизнь. Под идеальным счастьем подразумевается окончание
этой борьбы» (39), т. е. «освобождение».
Ссылки:
(1) Слово «карма» происходит
от санскритского kri - делать, действовать. В карма-йоге это
слово употребляется также в смысле работы и результатов, причинами
которых были наши действия.
(2) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. I, p. 62.
(3) Ibid., p. 83.
(4) S. V i v e k a n а п d
a. The Complete Works.., vol. I, p. 29.
(5) Ibid., p. 34.
(6) Ibid., p. 35.
(7) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. I, p. 37.
(8) Бхагавадгита («Божественная
песнь») - религиозно-философское произведение, часть шестой
книги древнеиндийского эпоса «Махабхарата».
(9) Персонаж «Бхагавадгиты».
(10) Учитель, духовный наставник
Арджуны.
(11) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. I, p. 37.
(12) Ibid.
(13) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. Ill, p. 318.
(14) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol I, p. 38.
(15) Ibid., p. 62.
(16) S. V i v e k a n а п d
a. The Complete Works., vol. I, p. 30.
(17) Ibid., p. 51.
(18) «Махабхарата». II. Бхагавадгита.
Пер. Б. Л. Смирнова. Ашхабад, 1956, стр. 94.
(19) См. S. V i v e k a n a
n d a. The Complete Works.., vol. III, pp. 58-60.
(20) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. III, p. 25.
(21) Ibid., p. 26.
(22) Ibid., p. 27.
(23) «Провозвестие Рамакришны»,
стр. 109.
(24) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. 1, p. 79.
(25) Ibid., p. 80.
(26) Этот пример был приведен
Вивеканандой на лекции о карма-йоге.
(27) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. I, p. 81.
(28) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. I, p. 26.
(29) Ibid., p. 40.
(30) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. I, p. 62.
(31) Ibid., p. 63.
(32) Ibid.
(33) Ibid., p 36.
(34) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works... vol I, p 31.
(35) Ibid., pp. 71-72.
(36) S. V i v e k a n a n d
a. The Complete Works.., vol. I, p. 73.
(37) Ibid.
(38) Ibid., p. 70.
(39) Ibid., p. 82.
<<
Предыдущая | Содержание
| Следующая >>
|
