Мудрейшим и славнейшим мужам парижского теологического факультета, декану и докторам, желает здравствовать Рене Декарт. (1)

      Поскольку причина, побуждающая меня предложить на Ваш суд это сочинение, более чем оправдана, да и Вы после того, как уразумеете суть моего замысла, будете защищать его с неменьшим рвением, я, пожалуй, не смогу дать ему лучшей рекомендации, чем краткое изложение здесь своей задачи.

      Два вопроса - о Боге и о Душе - полагал я всегда первыми в числе тех, которые нужно решать более силой Философии, нежели Теологии. Хотя для нас и вполне достаточно верить в вечную жизнь души после смерти бренного тела и в существование Бога, неверующим все же, как видно, не покажутся убедительными ни какая-либо религия, ни даже крайнее нравственное совершенство, если не представить в доказательство этих двух постулатов доводы рассудка. При этом нужно принять в расчет и то, что пороки в этой жизни награждаются, как правило, более добродетелей, и вряд ли найдутся те, кто, не боясь Бога и не обольщаясь надеждой на лучшую долю в потусторонней жизни, предпочтут справедливое выгодному. И сколь абсолютной ни была бы непреложность веры в Бога, как нас учит Святое Писание, и наоборот - в Святое Писание, как данное от Бога, - ведь в самом деле, вера есть дар Божий, Тот же, Кто дает нам возможность уверовать во все прочие вещи, может также позволить верить и в Свое собственное существование - все это, сколь бы ни было истинно, не может однако быть предложено неверующим в качестве аргумента, так как те сразу укажут на логический круг. При этом я заметил, что не только Вы вместе с другими Теологами утверждаете, будто существование Бога может быть доказано средствами разума, но и из Священного Писания ясно заключается легкость познания Его куда большая, нежели вещей сотворенных. Это видно из следующего места Премудрости Соломона "И извинить их нельзя. Ведь если столь мудры, что судят о мире, почему не легче им найти Господина его"/13). И в первой главе Послания к Римлянам говорится "прощения им нет"). Там же читаем об этом "То, что известно о Боге, возвещено в них"). Здесь нам очевидно напоминают, что все те вещи, которые можно знать о Боге, открываются нам не через что другое, как только через собственный ум наш. Вот почему и не счел я для себя посторонним вопрос: как это, и каким путем познать Господа Бога легче, чем мир земной.

      Что же до души, хотя о ней и судят многие, природа ее не легко поддается исследованию, а некоторые даже осмелились говорить, что естественно-человеческий опыт убеждает, будто душа умирает одновременно с телом и только вера заставляет придерживаться обратного. А поскольку Латеранский Консилиум во главе со Львом X в восьмой сессии осудил защитников подобного и настойчиво призвал Христианских Философов разрушать их построения и всеми силами утверждать истину, я, в свою очередь, без колебаний берусь за это.

      Далее; мне известно, что многие нечестивцы потому еще не верят в бытие Божие и в отдельное существование души от тела, что их-де никто до сих пор не мог доказать. Хотя я, конечно, никоим образом не согласен с ними, но, совсем наоборот, твердо убежден в том, что почти все доводы, приводившиеся по этим вопросам великими людьми, если их верно понять, будут иметь силу доказательства, и вряд ли есть здесь что-нибудь не найденное ранее, все же я считаю, что ничего нет в Философии столь же полезного, как тщательное суммирование наилучших аргументов и их точное и ясное изложение, чтобы всеми была признана возможность применения их в качестве доказательства в будущем. Наконец, выполнения этой задачи добиваются от меня иные, которым небезызвестно, что мною выработан некий Метод разрешения разнообразных сложных научных проблем, хотя опять-таки не новый - ведь нет ничего древнее истины, - но которым я как будто не без успеха иногда пользовался. Таким образом я счел своим долгом как-то попробовать себя и в этой области.

      То, что я смог обнаружить и высказать, все содержится в этом Трактате. Попытка собрать все возможные доводы в пользу вышеизложенных постулатов мною вовсе не предпринималась, и делать это стоит труда, на мой взгляд, лишь в той области, где вообще ничего совершенно не ясно; здесь же упомянуты первейшие из доводов и особенно пригодные, которые я во всяком случае осмелюсь назвать самыми верными и самыми очевидными. Прибавлю еще: они столь хороши, что мне представляется невозможным для человеческого разума найти путь, по которому он придет к лучшим. Важность вопроса и слава Всевышнего, к которой все это относится, - вот что побуждает меня говорить здесь о себе несколько больше и вольнее, нежели имею обыкновение. Сколь бы верными и очевидными ни представлялись мне мои доводы, я все же не мыслю их доступными пониманию каждого. Так и в Геометрии: многие писания Архимеда, Аполлония, Паппа и других, пожалуй, представляются всем очевидными и верными. Ведь в них нет ни единого утверждения, которое, будучи рассматриваемо в отдельности, не являлось бы простейшим для понимания, ни единого места, где причина не была бы тесно связана со следствием. Но будучи довольно пространными, а потому доступными только внимательному читателю, они могут быть поняты лишь вссьма немногими. Точно так же и здесь: те доводы, на которые опираюсь я, верностью и очевидностью равны, а, пожалуй, и превосходят геометрические, но, боюсь, не многие смогут их усвоить. Ведь и они длинноваты и вэаимозависимы, и прежде всего требуют мышления совершенно свободного от предубеждений, которое к тому бы легко вырваться из тесной связи с чувствами. На свете ведь определенно меньше людей, успешно занимающихся Метафизикой, чем Геометрией. И помимо этого различие состоит еще в том, что в Геометрии, где все понимают, что ни о чем не стоит говорить без веской аргументации, несведующие люди, желая казаться понимающими свой предмет, чаще погрешают в приведении неверных доказательств истины, чем в опровержении ее. Напротив, в Философии, где принято считать, что нет ничего такого, что нёльзя было бы истолковать в ту и в другую сторону, лишь немногие добиваются истины, большинство же стремится прославиться своим мудрствованием даже ценой нападок на лучшие и прекраснейшие вещи.
     

      Так как мои обоснования, каковы бы они ни были, принадлежат к Философии, я не надеюсь, что они будут иметь какую бы то ни было ценность без Вашего благосклонного покровительства. Но всеобщее мнение о Вашем факультете столь высоко, имя же Сорбонны столь авторитетно, что никакое другое общество, кроме, возможно, Священного Консилиума, не пользуется таким же признанием как Ваше, и не в одних лишь вопросах веры, но и в человеческой Философии, в которой за Вами признается исключителшая прозорливость и основательность, безукоризненность и мудрость в вынесении суждений. С приобретением таких попечителей, когда Вы, во-первых, исправили бы мои погрешности (помня и о своей несовершенной природе, и, в особенности, о недостатке знания, я вовсе не утверждаю, что работа моя их лишена), во-вторых, или сами или я по Вашему указанию добавили бы недостающее, усовершенствовали недостаточное, осветили требующее большей ясности, наконец, когда бы Вы пожелали во всеуслышание подтвердить и объявить вернейшими доказательствами доведенные таким образом до предельно возможной наглядности доводы в пользу существования Бога и бессмертия души, - в таком случае несомненно все ошибки, которые когда бы то ни было существовали по этим вопросам, навсегда исчезнут из человеческих умов. Ведь сама истина легко приведет к тому, что остальные ученые мужи присоединятся к Вашему суждению и Ваше влияние достигнет того, что полузнаек Атеистов, которые скорее бывают хитры и находчивы, чем умны и учены, покинет дух противоречия, и, возможно, они, боясь показаться непонимающими, станут даже отстаивать доводы, которые увидят применяемыми всеми разумными людьми в качестве доказательств. И в конце концов все прочие легко поверят стольким свидетельствам, и не останется на свете никого, кто дерзнул бы подвергнуть сомнению бытие Божие или действительное разделение души и тела. Какая произойдет от этого польза, мудрость Ваша уразумеет вернее всех, и негоже мне защищать дело Религии и Бога перед Вами, бывшими от века истинными столпами Католической Церкви.

      Примечания:

      (1) Французские примечания Декарта учтены при переводе.

      Оглавление | Размышление первое | Размышление второе | Размышление третье | Размышление четвертое | Размышление пятое | Размышление шестое