ТАНТРИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ

      Наиболее раннее упоминание слова "тантра" мы находим в Ригведе, хотя оно встречается там только один раз. Оно было употреблено в контексте "вульгарный" в смысле нечистой речи, на которой говорило местное население, а не ученые священнослужители, выжимающие Сому. Слово "тантра" употребляется вместе со словом "работа". Саяна в своем комментарии объясняет, что под "тантрой" здесь понимается сельскохозяйственное приспособление (плуг или ткацкий станок), которое "вытягивается", "тщательно разрабатывается" ("vistarayanti") или просто "находится в работе" ("kurvanti"). "Ахтарваведа" использует это слово в более специальном контексте, понимая под ним "ткацкий станок"; а Панини использует слово "tantraka" для обозначния куска ткани, который только что извлечен из ткацкого станка. Возможно, таковым был изначальный смысл данного слова. Однако вскоре оно вылезло из своей тесной раковины и с течением времени стало обозначать систему, состоящую из нескольких частей, например, в "Апастамбе" (4 или 5 вв. до Р.Х.). Эта линия развития чрезвычайно интересна, потому что она приобретает ритуальный смысл. Комментатор "Апастамбы" объясняет, что тантра представляет собой ритуал с многочисленными деталями. Любопытно расширенное значение этого слова, разработанное в этом контексте Сабарой, другим древним авторитетным источником: "когда то, что совершается, одновременно служит нескольким целям, подобно тому как лампа, зажженная среди священнослужителей". Тем не менее, практический ритуальный смысл здесь более предполагаем, чем очевиден. Возможно, подразумевалось, что в случае невозможности прохождения через всю последовательность ритуалов, для получения желаемого результата будет достаточно исполнения определенной детали. Или же это относилось к некоторой детали, которую использовали в разнообразной последовательности в тождественном образе действий, но с разной пользой.

       По всей видимости, как практическая дисциплина Тантра является более поздней интерпретацией. Например, философская система Санкхья именовала себя "тантрой"; Шанкара (вторая часть VI в.?) признавал ее за таковую; "Панчаратра" была известна как "Саттвата-тантра". Каутилья ( около III в. до н.э.) использовал это слово в смысле фундаментальных канонов, применяемых для объяснения и изложения системы мысли (8). Эта интерпретация обрела под собой почву, и слово "тантра" стало конкретно обозначать хорошо отранизованный корпус мысли, обладающий собственной логикой и рациональной основой. На него даже смотрели как на на эквивалент "авторитетности" и "традиции". Несмотря на это, слово находило довольно умеренное применение в отношении к ортодоксальным системам философии. Отличие между ведической традицией и тантрической традицией (9), данное Калукабхаттой ( около XII в. н.э. ), являлось преобладающей точкой зрения в средние века. Во многих работах, термин "нигама" относится к Ведам, а "агама" - к Тантрам. Ритуальный смысл в Тантре полностью не исчез даже тогда, когда она стала обозначать "дисциплину", что подтверждается в различных ссылках в "Пуранах" и "Бхагавадгите", которые говорят о трех видах поклонения - ведическом, тантрическом и смешанном (10).

       Можно смело утверждать, что первоначальные различия между ведической и тантрической традициями были непримиримыми. Каждый лагерь смотрел на протиповоложный как на антагонистический, порочный и бессмысленный. Если в "Пуранах" провозглашалось, что Тантры созданы только для большего введения в заблуждение безнравственных людей ("dushtanam mohanarthaya"), такие Тантры, как "Куларнава", объявляли, что Тантра похожа на почитаемую домохозяйку ("kulavadhu"), тогда как Веда с ее дополнениями в виде "Пуран" и "Шастр" подобна обычной проститутке ("samanya-ganika"). Ортодоксальная точка зрения, выдвинутая Кумарилой (начало VI век н.э.), заявляет, что Тантра создана для развращенных, необразованных, падших, или немощных, и что ее ритуалы чреваты большой опасностью. Однако энтузиасты-тантрики полагали и продолжают считать до сих пор, что Веды устарели, отжили и не в состоянии привести к большой пользе (11). Очевидно, происходила борьба за доминирующее влияние и каждая традиция готовила себя для того, чтобы обеспечивать потребности и народа, и элиты. В процессе взаимодействия каждая неизбежно моделировала себя по образу и подобию оппонента, ассимилировала привлекательные детали и пыталась обеспечить собственное влияние и поддержку противоположной стороны. Последователи тантризма пытались доказать, что Тантра основана с одобрения авторитета Вед. Ведические же "пуритане" заимствовали многочисленные жесты рук (мудры), заговоры (мантры) и магические диаграммы (мандалы), применяемые тантриками, совместно с методом их истолкования. Новая точка зрения появилась на совете Апарарки в его глоссе на "Яджнавалкья-Самхиту", где говорится, что несмотря на то, что Тантры не полностью обоснованны и авторитетны, их не следует открыто порицать.

       Примирение между двумя различными традициями, с одной стороны, было частично спровоцировано ортодоксальными авторитетами, которые присоединили Тантру к "Саубхагьяканда" Ахтарваведы, а с другой - тантрическими авторами, делавшими многочисленные ссылки на такие ведические тексты, как "Тайтиррия - Араньяка" и изображавшими свои тексты как продолжение традиции Упанишад (13). Ведические ритуалы усвоили многочисленные тантрические детали, а Тантра отказалась от неотесаной ритуальной идеологии в пользу аскетического и сурового устремления Упанишад.

       Преобразование ведического гимна "Гаятри" в женское божество является прекрасной иллюстрацией данного примерения. В Ведах, знаменитый "Гимн Солнцу" или "Гаятри" упоминается в нескольких местах (RgVeda 3, 62, 10; Yajur-Veda 3,35; 22,9;30,2;36,3). Он назван так потому, что "гимн спасает того, кто его произносит" ("gayantam-trayata iti"). В действительности, гимн известен как "гаятра", а тот, кто обрел мастерство в его произнесении - "гаятрин" (или "гаятри"). Это существительное мужского рода (сравнимое с "dehi", "тот, у кого есть тело" или с "dhani", "тот, у кого есть богатство"), которое используется в ведическом контексте (например, в "Ригведе", 1.10.1, "gayanti tva gayatrino"). "Гаятри" также является часто употребляемым ведическим слогом (имеющим двадцать четыре шага), хотя сам термин "гаятри" применяется к вышеупомянутому гимну. Он обращен к Солнцу ("Савита", поэтому он также называется "Савитри", "savitur iyam"). Например, Ману ссылается на этот гимн только как на "Савитри". Не существует никаких ранних ассоциаций ни с одним из женских божеств. Однако "Ахтарваведа" описывает этот гимн как "мать Вед" ("veda-mata"), подразумевая, что он является их источником и поддержкой. Это предопределило курс, на котором обычная солнечная молитва превратилась в стилизованную каноническую богиню с явной тантрической основой. Стали возникать особые "гаятри" для нескольких богов и богинь, которые свободно использовались как поклонниками Вед, так и последователями Тантры. Также существовали типично тантрические "гаятри", которые были инкорпорированы в стандартные ведические поклонения (такие, как "Om Adyayai vidmahe, Tripurayai dhimahi, tan no Kali pracodayat" и "Om Mahadevyai ca vidmahe, Vishnu-patnai , ca dhimahi, tan no Laksmih pracodayat"). Ведическая "гаятри" даже применялась в колдовстве и заклинаниях под основным руководством Тантры (см. "Vishnudharmottara", 1.165.55-63 для целей "abhicara", "viparitam prayojaet").

       Таким образом встретились две традиции, каждая из которых продолжала оставаться бескомпромисной в своих основных положениях. Это объясняет, почему в изолированных областях Индии сегодня продолжают сохраняться исконные тантрические и ведические предрассудки.

       Заслуга в примирении мудрости Вед и тантрической традиции полностью принадлежит великому Шанкаре (вторая половина VI в.н.э.). Его имя почитается не только в ведантической, но и в тантрической традиции. Кроме хорошо известных комментарий на три основных источника ведической мудрости (Упанишады, "Брахма-Сутры" и "Бхагавадгиту"), ему приписывается авторство таких известных тантрических трактатов, как "Прапанчасара" и "Саундарья-Лахари", а также "Чинтамани-става" (согласно Бхаскарарайе; внесена в список каталога Бурнеля "Танджура" MSS), "Лалита-трисари-бхашья" (предположено написана в Кашмире) и "Тара-праджхатика" (рассматривает поклонение Таре, великой тантрической Избавительнице). Как и в традиционной ведантической линии учителей, в Тантре ему также предшествовали святые (Васиштха, Шакти, Шука и Вьяса) и исторические личности (Гаудапада и Говинда). Однако, в тантрической традиции Говинда не сразу следует за Гаудападой: между ними существует еще четыре или пять учителей. Гаудапада и Говинда описываются как великие адепты тантризма. Кроме всем хорошо известной "Карики" на "Мандукья-упанишаду", Гаудапада считается автором двух тантрических работ, "Шакти-сутр" (согласно Бхаскарарайе) и "Субхагодайя-стути" (на которую достаточно известный Лакшмидхара написал комментарии). Предполагалось, что он частично принадлежит к тантрической школе Шри - Видья. Говинда, о котором мы очень мало знаем в ведантической традиции и чьи работы совсем не сохранились (если он в действительности что-то создал), считался известной личностью в традиции Тантры. Ему приписывается хорошо известная работа "Джайядратха-ямала". Найденная в Непале, эта работа предполагает воздействие трансгималайских культов на чисто индийскую тантрическую традицию. Возможно, что Тара была "ввезена" на индийский континент из региона Гималаев. Приписывание создания руководства по поклонению богине Таре преемнику Говинды, великому Шанкаре, не кажется совсем фантастическим. Мы знаем, что известный храм в Канчи (южная Индия), с которым у Шанкары были продолжительные и личные взаимоотношения, изначально был посвящен Таре. В это время в стране было несколько храмов, посвященных Таре, и имя Шанкары связано с большинством из них. Шанкара унаследовал от Гаудапады его интерес в Шри-Видье, и популяризировал поклонение Богине - Матери в форме мистической диаграммы "Шри-Чакры". В противоположность ведантической традиции, в тантрической Говинда становится фактическим учителем Шанкары.

       Непосредственный ученик Шанкары, Падмапада, фигурирует в обеих традициях. В тантрической ему приписывается комментарий на работу учителя "Прапанча-сара", получившим название "Самбандха-дипика". Другие ученики Шанкары, такие, как Бодха, Гирвана, Ананда, Вишну-шарма, Лакшмана-десика (автор "Шарада-тилака", стандартной тантрической работы), Малликарджуна из Виндхья, Тривикрама из Джаганнатх-Пури, Шридхара из Бенгалии и Капардин из Бенареса помогали распространять тантрическое учение в различных частях страны. Учреждение четырех или пяти "амнья" (культовых центров) в различных частях Индии, приписываемое Шанкаре, не лишено интереса. Все они соответствовали Шакти-питхам (тантрическим центрам) и проводимые в них ритуалы имели неоспоримую тантрическую основу. В действительности, сама концепция "амнья" является тантрической; "Шри-Видьярнава-тантра", например, говорит о пяти "амнья": "урдхва" (верхним), "пурва" (восточном), "пашчима" (западном), "уттара" (северном) и "дакшина" (южном).

       Интерес Шанкары к Тантре вовсе не был случайным. Практическое значение доктрины Адвайта-веданты, которые он поддерживал и развивал, нельзя было понять и оценить по достоинству без принятия в расчет тантрического уклона Шанкары. Адвайта не означала только интеллектуальную дисциплину. Она являлась не только определенным подходом к реальности (даршана), но также и средством ее достижения (упасана). Когда Упанишады различали два вида знания, высшее (пара) и низшее (апара), они включили всю ведическую ученость в последний вид. Их позиция была тождественна взглядам тантризма. Различение между трансцендентальной и обыденной реальностями, которому придерживались как буддисты Махаяны (в основном мадхьямики после Нагарджуны), так и Гаудапада и Шанкара, можно проследить к тантрическому источнику. На самом деле, оба "уровня" представляют собой силовые поля, одни из которых связывают, а другие - освобождают индивидуальную личность. Они эквивалентны необусловленному и обусловленному Брахману в Веданте, "мокше" и "дхарме" в Мимансе. С точки зрения Шанкары, Адвайта-упасана принадлежит к первому из двух, а Шри-Чакра-Пуджа - к последнему. Содержание Шри-чакры во всех храмах, с которыми был связан Шанкара (таких, как храм Шарады в Шрингери, храм Камакши в Канчи и храм Мукамбики в Коллуре) было естественным следствием признания, что Тантра является переводом теории в практику.

       Таким образом, выходит, что Гаудапада подготовил бурную деятельность Шанкары. Показательно, что среди нескольких предшественников, которых он упоминает, Шанкара выделяет Гаудападу поистине уникальной характеристикой: "знающий традицию" ("sampradaya-vit"). Почтение к традиции выражается в следующем его замечании: "Если человек знаком со Священными Писаниями, но невежественен в традиции, то им можно пренебрегать и почитать за дурака" (16). Что же это тогда за традиция, к которой, согласно нему, принадлежал и знал Гаудапада? Это не ведическая традиция, поскольку он подвергает суровой критике мимансиков, которые полагались полностью на ведическую мудрость. Также это не ведантическая традиция, строго следующая ведическим текстам, так как Шанкара тоже критикует таких своих предшественников, как Брахмадатту, Бхартрпрапанчу и Бхартрхари (некоторые из которых были последователями философии Адвайта-веданты). Отметим, что Гаудапада во многих отношениях был знаменитой личностью. Он проводил различие между обыденным и трансцендентальным уровнями Реальности, классифицировал мудрость на абсолютную и относительную, предполагал иллюзорную природу феноменального мира (майя), постулировал теорию трансформации (виварта). Его позиция бесспорно ударяла по буддизму Махаяны. В его "Карике" существуют хорошо обоснованные признаки, которые указывают, что он отдавал предпочтение точке зрения Мадхьямиков. Он настаивал на уместности авторитета священных текстов и предпринял собственную интерпретацию текстов Упанишад. Он хотел показать, что взгляды, возникшие из тантрических местоположений (viz., т.е. буддизма Махаяны) были также взглядами ведических мудрецов. Гаудапада признает продолжение "традиции" от Упанишад до Буддизма, и также признает, что Упанишады уже инкорпорировали тантрические идеи. Возможно, это как раз была та традиция, на которую ссылался Шанкара.

       Таким образом, Гаудапада и Шанкара восстановили синтез древней ведической и тантрической традиций. Считается, что тантрическая идеология ясно отражена в "Тайтиррия-Араньяке", тексте, на который обширно ссылаются тантрические мыслители ведических убеждений (17). Первая часть его посвящена ритуалу, связанному со святым Аруна-Кетака. Существует Упанишада, которая возможно выросла из этой части, "Арунопанишада", которая изображает величие богини Аруны (также упоминается в "Вамакешвара-тантре"). На самом деле "Аруны" представляли собой группу святых (подобных Кетусам и Ватарасанасам), происхождение которых мифически прослеживалось вплоть до Праджапати. Другие группы (как Вратья, Вайкханасас, Валакхильяс и Шраманы) также были участниками обеих традиций, происхождение которых прослеживается вплоть до различных частей той же самой Праджапати. В этой связи интересно отметить, что Шанкара описывает Гаудападу как последователя Праджапати (18), который, возможно, и символизировал синтез, который Гаудапада и Шанкара стремились восстановить.

       Новый синтез был вполне обоснован и правомерен. Обе традиции в определенные периоды поощряли мистические тенденции, и постепенно перемещались прочь от популярного истолкования. Движение, которое распространили Гаудапада и Шанкара, явилось на самом деле реакцией против излишнего мистицизма, с одной стороны, мимансиков, а с другой - буддистов Махаяны, во время первых веков нашей эры. Новое движение аппелировало к разуму и поддерживало квиетизм. Иконографическое поклонение ("pratikopasana") уже получило широкое распространение: последователи двух традиций оказывали ему покровительство. Стали возникать разнообразные ритуалы. Тихая созерцательность, являвшаяся неотъемлимой чертой двух традиций, постепенно отходила на задний план. Однако "Брахмасутра" (4.1,3 - 12) в качестве альтернативной техники иконографическому поклонению советует "aham-grahopasana" (интровертированную погруженность). Это подтверждалось священными текстами и поддерживалось со стороны тантрической идеологии. Адвайта-веданта Шанкары в виде упасаны стала естественным развитием этого предложения.

       Тантра является колективным выражением. Она состоит из многочисленных племенных (семейных, наследственных - "tribal") и местных культов, допускающих несколько систем классификации. Интересно отметить, что все они обладали общими рабочими принципами: обязательное присутствие гуру, необходимость инициации (дикша), секретность ритуалов и применение символизма. В определенном смысле, Тантра компетентно определяется как "символическая мудрость, переданная непосредственно через учителя" ("sanketavidya guruvaktragamya"). Ее символизм представляет собой настоящую трудность для учеников, в особенности западных. Мы не знаем точного времени, когда эта дисциплина позволила записать себя на бумагу. Однако у нас есть большое количество тантрических руководств, систематических сборников, справочников и иллюстраций непосредственно с IV и V вв. н.э.вплоть до последнего времени. Большинство из них написаны на санскрите (иногда на искаженном санскрите). "Записанная Тантра" звучит вполне парадоксально, потому что по определению тантра передается изустно от учителя к ученику. Существует суровое предписание, гласящее, что книги никогда не заменят учителя. Удивительно, что количество не только теоретических изложений, но и практических руководств (таких, как "Садханамала", "Садхана-саммучайя" и "Садхана-видхи") исчисляется сотнями работ. Возможно, ученые не могут воздержаться от искушения писать. Когда их мотивом служит сострадание к людям (как тантрики Махаяны и Ваджраяны), возникает дополнительный стимул. Они хорошо понимали тантрическое предубеждение против широкой известности, так как Тантры по существу представляют собой доверительное дело, не подлежащее огласке и состоящее из взаимоотношений между учителем и учеником. Чтобы примирить побуждение писать с предписаниями против широкой известности, они создали экспериментальный метод применения "символистического языка". Таким образом, они писали на языке, который каждый мог прочитать, но только немногие могли понять смысл написанного. Этот язык, или скорее стиль текста, с технической точки зрения известен как "сандхабхаша": "умышленный язык" (Видхушекхара Бхаттачарья), "загадочный язык" (Бурноу), "таинственный язык" (Керн), "преднамеренный язык" (Элиаде) или как "скрытые высказывания" (Макс Мюллер). Очевидно, что изначально тантрические трактаты были предназначены для частного использования и для осторожной и ограниченной циркуляции. Ритуальное представление копии трактата обычно сопровождалось устными разъяснениями. Для остальных написанное не имело никакого смысла. Когда же оно применялось буквально, то либо сбивало с толку, либо запутывало еще больше.

       Непривычность языка, применяемого в Тантре, также можно объяснить тем, что в нем применялись характерные выражения, включенные из чужеродных культов. Найденная в Непале работа VI века н.э. "Джайядратхаямала" ("Jayadrathayamala") содержит несколько однослоговых слов ("ekakshara-samullapa"), использование которых приписывается йогинам. Эти слова были определены к трансгималайским диалектам, "пайшача" ("Paisacha") и "бхота" ("Bhota") (предположительно тибетского происхождения). Упоминающиеся там йогини были в основном не индийского происхождения. Тантры, созданные не в Индии, такие, как "Маха-Чина-Тантра" и "Нила-Сарасвати-Тантра" упоминают, что йогини пользовались секретным языком ("сандха-бхаша").

       Символичен не только язык тантрических текстов. Тантра практически предана символизму. Источник этой преданности не так сложно отыскать. Одним из основных утверждений Тантры является главенство индивидуальной личности как источника и результата энергии. С этой точки зрения, индивидуальная личность представляет собой вселенную в миниатюре. Макрокосм не только содержится внутри микрокосмоса, но и обладает определенной параллельностью. Действующие в мире силы находятся внутри индивидуальной личности в дремлющем состоянии, т.е. на другом уровне. Когда они адекватно организованы и эффективно гармонизированы, человек становится вместилищем выдающейся силы. Более практические и мирские формы Тантры говорят о мастерстве над элементами и магических достижениях (сиддхи), тогда как более духовные формы настаивают на "великом освобождении в течение жизни" (дживанмукти) как на подлинной цели. "Бессмертие" тела, которым были так заняты даосы и алхимики во многих странах мира, также являлось целью многих тантрических культов в Индии. Помимо магии, волшебства и колдовства, индийские энтузиасты также разработали упражнения для достижения уравновешенности и освобождения. К нашей дискуссии имеет отношение серия техник для приведения в согласованность и перераспределение психической энергии. Они объединяются под названием "садхана" - определенный вид "внутренней духовной алхимии".

       Целью Садханы является трансформация индивидуальной личности и укрощение энергии, которая находится в теле и обыкновенно ограничивает его узкими и малоудовлетворительными условиями существования. Таким образом, оно начинает работать более эффективно, полноценно и усердно. Естественным образом, садхана включает в себя определенный набор физических (контроль за дыханием и правильные положения тела) и ментальных (созерцание, концентрация и визуализация) упражнений. Иногда в нее включались экстремальные формы аскетизма или курьезные сексуальные практики. Несомненно, яркими чертами многих тантрических культов являются отказ от общепринятых правил, удаление от нормы, исполнение страшных и отвратительных ритуалов и, возможно, извращенные сексуальные излишества. Следует помнить, что их нельзя рассматривать как естественные и строго необходимые для тантрического самосовершенствования. Несмотря на то, что жесты рук и манипуляции пальцами (мудры) встречаются очень часто, положения физического тела ограничены немногими элементарными асанами. Наибольший акцент уделяется ментальным упражнениям. Контроль дыхания по сравнению с контролем мысли играет вторичную роль, причем именно последний является вратами обретения мастерства над психической энергией. Садхана представляет собой процедуру, с помощью которой четыре основных аспекта индивидуальной личности - поток витальной энергии, разум, сознание и энергия - мобилизируется и гармонизируется (20 - "Куларнава-тантра").

       Все практики Тантры направлены на получение и объединение психической энергии. Наиболее ранним и широкоупотребимым средством, который используется для этого, является "мандала" - деталь индийской психологии, которая вызывала крайний интерес Карла Юнга. Мандала переводится различными экспертами как "космограмма", "космогоническая модель", "карта души", "космический план", "символ Космоса" или "план души". В основном это хорошо различимый геометрический дизайн, чаще всего в форме круга (чакра), обозначающий единство существования. На него символически проецируются разные силы. Мандала представляет собой топологическую концепцию, включающую в себя реконструкцию субъективного пространства. С внешней стороны она символизирует план целого космоса. Ее центральная часть обозначает гору Меру, вокруг которой в определенном порядке расположены континенты, субконтиненты, области и состояния существования. Мир имеет значение только по отношению к конкретному человеку. Это является основной концепцией Тантры. Каждая индивидуальная личность включает в себя целый мир, или, наоборот, позволяет миру включить себя. Зависимые процессы, происходящие внутри каждого человека, обычно не "центрируют" мир должным образом внутри индивидуальной личности, а также не "центрируют" ее в миру. Тантра признает, что все несчастья человека происходят из-за неправильного центрирования и обучает эффективным процедурам его осуществления.

       (перевод Бродова А.А. - страшего)

       (С) Веданта.ру