|
Куда
идет Индия?
Независимое самоопределение Индии в мире, считают сторонники
индийского суверенитета, поставлено под угрозу: речь идёт
о придании «особого статуса» индийско-американским отношениям
Время летних отпусков - идеальная пора для осмысления политических
событий, «работы над ошибками» и, если необходимо, переоценок
политической стратегии. Настало такое время и для индийских
политиков.
Основные вопросы: как сопрягаются официальные декларации Дели
о строительстве полицентрического мира с нешумными, но последовательными
действиями по существенной переориентации Индии в мировой
политике? какая внешнеполитическая стратегия идет на смену
«курсу Неру», которой все настойчивее объявляется «устаревшим»,
утратившим связь с «новыми мировыми реалиями»? не приведет
ли новая внешнеполитическая линия к отказу Индии от «незыблемых»
принципов политического и экономического суверенитета?
Вопросы эти не праздные. Хотя бы потому, что базовые принципы
внутренней и внешней политики уже более 60 лет являются главным
фактором национального согласия. Эти принципы позволяли Индии
поступательно укреплять свою независимую позицию в мировой
политике. Ориентация на какую-либо одну страну (или группу
государств) не без основания считалась бесперспективной для
стратегических интересов страны.
Независимое самоопределение Индии в мире, считают сторонники
индийского суверенитета, поставлено под угрозу: речь идёт
о придании «особого статуса» индийско-американским отношениям.
В последнее время США все активнее действуют на азиатско-тихоокеанском
направлении. Важная роль в американской стратегии в АТР отводится
Индии, которую Вашингтон настойчиво пытается «вписать» в свои
долгосрочные планы.
На мой взгляд, общий геополитический замысел американских
стратегов определяют три основных обстоятельства.
1. Наблюдается перенос «центра тяжести» внешнеполитической
деятельности США в АТР, куда смещается ось мирового хозяйства
и где американские интересы – в силу колоссальной территории
Азиатско-Тихоокеанского региона – нуждаются в «особой защите».
2. Усложняется главная стратегическая задача Соединенных Штатов,
а именно задача эффективного контроля над мировым пространством
в условиях относительного ослабления экономического и военно-политического
потенциала США на фоне энергичного хозяйственного роста Китая
и некоторых других стран АТР.
3. Материализуется задача США по «сдерживанию геоэкономической
и геополитической экспансии КНР»; задача эта трудна в свете
фактического отказа России исполнять роль «противовеса» Китаю
в АТР и за его пределами, а также вследствие зависимости состояния
экономики Японии (а равно и Южной Кореи и других стран Северо-Восточной
Азии) от уплотнения хозяйственных связей с КНР.
В этих обстоятельствах администрация Барака Обамы оказалась
вынужденной вернуться к реализации концепции «особых отношений»
с Индией для действенного «сдерживания» Китая. Возвращение
к установкам администрации Дж.Буша-младшего встретило активную
положительную реакцию у трех влиятельных общественно-политических
сил Индии: 1) частнокорпоративного сектора, особенно его верхнего
слоя, в котором «стратегическое союзничество» с Америкой связывают
с планами превращения Индии в «великую экономическую державу»
к 2030-2035 гг.; 2) растущего среднего класса (прежде всего
его наиболее состоятельных сегментов), уповающего на Америку
как на «внешнего гаранта» его образа жизни перед лицом растущей
мощи Китая; 3) генералитета и офицерского корпуса, подавляющая
часть которых уже сориентирована на США как на «производителя
передовых военных технологий и надежного поставщика наиболее
совершенных боевых систем»; считается, что представители данной
прослойки имеют доступ к руководству министерства обороны
Индии и отстаивают необходимость замены России на США как
главного поставщика военно-технической продукции в Индию.
Связующим звеном между Вашингтоном и Дели выступает экономически
преуспевающая и политически активная индийская община в Америке,
численность которой превышает 3 миллиона человек.
Кроме того, американцы настойчиво внедряют свои идеи и представления
в систему научных учреждений и высшего образования в Индии,
рассчитывая на благосклонность нового поколения индийцев к
Америке, ее идеям и ценностям.
Некоторые индийские интеллектуалы полагают, что «американский
проект» внешнеполитической переориентации Индии осуществляется
в благоприятной внутриполитической обстановке. Ее основной
особенностью является ослабление сил, противостоящих Национальному
Конгрессу, - коммунистов и Бхаратия Джаната Парти, по причине
смены поколений в руководстве и необходимости в модернизации
их базовых идейных установок. При этом «американский проект»
для Индии, безусловно, отличается от модели «цветных революций»,
использованной на постсоветском пространстве и в ряде других
стран.
Однако стремление американцев вывести индийские левые силы
за рамки любой правящей коалиции (а именно такая конфигурация
власти в современной Индии является единственно возможной)
очевидно.
Наконец, признаком включения Дели в геополитические планы
Вашингтона стало возобновление интереса США к идее «союза
четырех демократий» (США, Японии, Австралии и Индии) с возможным
последующим вовлечением в «восточное НАТО» (как называют данный
проект в Пекине) Южной Кореи.
Некоторые левые интеллектуалы полагают: «нервным центром»
всего «проекта» является премьер Манмохан Сингх, которого
ведущие индийские СМИ искусно представляют как «политика вне
политики», поглощенного исключительно осуществлением социально-экономических
преобразований в стране. По их мнению, и «ядерная сделка»,
и фактическое исключение Индии американцами из режима нераспространения
ядерного оружия, и перспективы приобретения индийцами у США
наиболее «продвинутых» типов вооружений и военной техники,
и другие далеко идущие инициативы осуществляются под непосредственным
патронажем премьера. Как утверждают, политической подкладкой
«американского проекта» для Индии выступает плавная передача
власти от Манмохана Сингха к Рахулу Ганди, сыну Сони и Раджива
и «представителю интересов молодого поколения», что обеспечит
успех стратегии США в отношении Индии и АТР в целом.
Подобные оценки видятся мне преувеличенными. По личному опыту
знаю: Манмохан Сингх высоко оценивает интеллект и глубокое
понимание его страны такими советскими учёными, как Глерий
Широков, Лев Рейснер, Григорий Котовский и другие. И для премьер-министра,
и для лидера Индийского национального конгресса Сони Ганди
стратегическое значение индийско-российских отношений очевидно.
Однако в последние 15 - 20 лет в Индии сложились силы, которые,
искусно апеллируя к «забвению» Индии Россией в «эпоху Ельцина»
и к угрозе «геополитической экспансии Китая», добиваются переориентации
внешнеполитической стратегии страны и отказа от идейного наследия
Дж.Неру. И вот здесь представители левых правы: индийское
государство, в отличие от былых времен, далеко не всегда справляется
с ролью арбитра, уравновешивающего устремления различных сил
в обществе. Тем более что крупнейшая партия страны – Индийский
национальный конгресс – располагает поддержкой лишь 28% избирателей.
Тенденции к «американизации» внешней политики Индии очевидны.
В самом деле, как объяснить бесконечное задерживание тендера
на поставку в Индию 126 российских многофункциональных истребителей,
сугубо формальное участие индийской стороны в альянсе стран-гигантов
(форматы БРИК и РИК), фиксируемое российским МИДом «угасание»
активности индийских дипломатов в Москве? Отнюдь не случайны
и рассуждения некоторых индийских дипломатов об «архаичности»
идей Дж. Неру.
Конечно, политический курс Индии в конечном счёте определяется
волеизъявлением индийского народа, но Москва не может не принимать
во внимание возможный неблагоприятный поворот в двусторонних
отношениях с Индией. В сложившихся обстоятельствах российским
руководителям не следовало бы действовать по поговорке «Гром
не грянет – мужик не перекрестится». Готовиться к упреждению
угроз интересам России в Южной Азии нужно уже сейчас.
Андрей Володин
Источник: Фонд
стратегической культуры
Прабуддха
Бхарата>>>
Веданта
Кешари>>>
|
